Исторический очерк подробно

Все исторические очерки

Призрак висельника

 
Opel OlimpiaЭта невероятная история больше похожа на сказку. Приключилась она с бывшими жителями Пиллау - братьями-близнецами Герхардом и Зигфридом Лаубингерами за пять дней до начала II-й мировой войны...
Новый Пиллау. 26 августа 1939 года, 22 часа 30 мин. Солнце давно скрылось за линией горизонта. Город погрузился в темноту. Лишь тускло мерцают уличные фонари, да по улицам иногда скользят тени одиноких прохожих. Освещены только вывеска аптеки и витрина углового магазинчика Розицких.
Пиллау (ныне Балтийск,Калининградская область)С Предигерштрассе с зажженными фарами свернула новенькая "Опель-Олимпия" и резво покатила по брусчатке в сторону Марктплац. На Лиценштрассе машина, скрипнув тормозами, остановилась у дома № 4. Лаубингеры занимали это красивое трёхэтажное здание ещё с начала 30-х годов. С тех пор, как дела главы семейства - пекаря Эрнста резко пошли в гору. И он стал успешно конкурировать с известными в Пиллау хлебопеками Венде, Фарбером и Арнтом.
Эрнст не стал заводить машину в гараж. И, несмотря на поздний час, вызвал механика.
- Одно слово "Опель"... - хмыкнул Эрнст. - Пробег всего 8 тысяч километров, а движок уже "сбоит". То обороты не набирает, то глохнет. Бардак!
- Дело не в машине, - начал терпеливо объяснять механик, которому уже не раз приходилось залезать в мотор лимпии ". - Все дело в бензине. А топливо в рейхе - полное дерьмо. Заливайте только ESSO- SUPER... И не переживайте. Я постараюсь всё наладить к утру.
Эрнст глянул на окна своего дома. В детской ещё горел свет. - Нет, сказки братьев Гримм мы уже знаем наизусть, - закапризничал 8-летний Зигфрид.
- Андерсен тоже надоел, - вставил реплику его брат Герхард. - А Гофман - так он в печёнках сидит. Почитай что-нибудь новенькое. Например, "Легенды Мазурских озер". Вот из той книги. И обещаем - мы быстро уснем.
Ханна взяла с книжной полки томик в потертой обложке. Год издания 1851. "Странно, - подумала она, - откуда взялась здесь эта книга?" Открыла наугад первую попавшуюся главу и прочитала: "Призрак Гальгенберга".
- Мама! Мама! Хотим про призраков! - хором заканючили братья.
- Много столетий назад, - медленно начала Ханна, - в небольшой деревушке Мансфельд стали происходить странные вещи. То вилы из сарая пропадут. То мешок муки 1 из амбара исчезнет.
"У нас завелся вор, - на общем собрании селян заявил староста - Надо его изловить и жестоко наказать
".
Староста назначил дежурную дружину, которой вменялось охранять имущество жителей Мансфельда. Не прошло и трёх недель, как ловушка захлопнулась. Вора взяли с поличным. Прямо на месте преступления. Когда он выносил из чужого амбара очередной мешок муки.
Злоумышленником оказался 30-летний Йозеф Косовски. Всех жителей деревни в тот же день позвали на сход. Старейшины приговорили ночного воришку к самой строгой мере наказания - смертной казни через повешение. И повелели не вынимать его из петли три дня и три ночи. По суткам за каждый украденный мешок. В назидание другим. Чтобы не повадно было.
Виселицу соорудили тут же, на горе, в полутора километрах от деревни. Когда правосудие свершилось, староста схватил вилы и что есть силы вонзил их в живот повешенного. Так труп и провисел на горе трое суток. С вилами в животе. Вороны выклевали ему глаза, нос, уши...
"Бред какой-то. Это же совсем не для детей", - Ханна захлопнула книгу и строго добавила: "Завтра с отцом вам предстоит дальняя поездка. На Мазурские озёра. Надо хорошо отдохнуть. Так что - всем спать!" Женщина потушила свет, плотно закрыла дверь и вышла.
Audi 225 FrontДом Лаубингеров долго хранил молчание. Его обитатели спали. Пока снаружи, напротив, просыпался злобный зверь - автомобиль, который выкатывали из гаража в одно и то же время. Это был "Ауди-Фронт-225". Его сначала обмывали у тротуара трескучей струёй воды. Потом заводили мотор. В несколько приёмов. Это нервировало. Эрнст Лаубингер, встававший в доме раньше всех, напрягшись, ждал, когда его хрипловатый рык,приобретёт нормальное звучание. И, наконец - он никогда не знал, сколько минут на это уйдёт, - раздастся гудение, отдающее запахом бензнна. Как Эрнст догадывался, синеватого. Топливо-то у всех - дерьмовое. Смесь бензина с керосином и Бог знает с чем ещё.
Что в это время делал шофёр? Он был в пилотке военного образца. И в одной рубахе - ослепительно-белой. Он невозмутимо драил хромированную облицовку радиатора с эмблемой в виде большой цифры "1", пока зверь разогревался.
На этот раз Зигфрид и Герхард проснулись рано. Наверное, от шума на улице.
...После обеда выехать не удалось. "Опель" Лаубингеров упорно заводиться не желал. Что-то опять забарахлило в моторе.
- Не было машины хуже, да построили "Опель", - съязвил проезжавший мимо на велосипеде сосед. Он ехидно усмехнулся, глядя на зарывшихся с головой под капотом Эрнста и автомеханика из гаража Филиппа.
Наконец, движок ожил.
К семи вечера путешественники загрузили багаж. Поужинали и тронулись в путь. Герхарл и Зигфрид удобно устроились на заднем сиденье. Ханна Лаубингер с крыльца дома помахала рукой вслед отъезжающей машине. Почувствовала ли она тревогу, могла ли предполагать, что обычная в общем-то поездка наложит роковой отпечаток на всю оставшуюся жизнь их семьи? А "Олимпия", тем временем, развернулась на Марктплац и помчалась по Брайтештрассе. Дети прильнули к окнам машины. Проезжая через канал, они поймали на себе завистливые взгляды девчонок, облокотившихся о перила моста. Братья с достоинством отвернулись.
Пиллау. Небольшой приморский городокБлизнецы Лаубингеры задирали нос неспроста. Обладание практически любым автомобилем в небольшом приморском городке означало очень многое. И достаток. И социальный статус. И даже некую продвинутость. Ведь многие консервативные горожане чуть ли не до конца 30-х оставались ярыми сторонниками лошадиной тяги. И в упор не хотели признавать источающих копоть и бензиновый смрад "железных коней". Что до самих автомобилей, то в Пиллау не водилось ни респектабельных "Хорьхов", ни "Майбахов" . А уж о роскошных "Гросс-Мерседесах" и говорить нечего...
Автопарк Пиллау, главным образом, составляли допотопные "Бреннаборы", чадящие мотоциклетными движками фанерные "ДКВ" и дешёвые "Опели" устаревших моделей. Из общей массы обращал на себя внимание лишь импозантный "Ауди-Фронт-225" инженера-фортификатора Пауля Шульца. Что до Эрнста Лаубингера, то он за три тысячи рейхсмарок приобрел новейшую "Олимпию". Только-только начавшую сходить с конвейера. Новее автомобиля в Пиллау просто не существовало. Нежного светло-бежевого цвета. Четырёхдверная. Вместительная. Комфортная. С капотом самого модного тогда аллигаторного типа. Своими стильными формами машина просто с ума сводила обывателей провинции.
Вообще, слово "Олимпия" впервые зазвучало на светских тусовках в 1935-м. Когда в Берлине и в Мюнхене полным ходом шла подготовка к летним Олимпийским играм. Совпадение? Отнюдь. Концерн "Adam Opel AG" заблаговременно объявил о том, что новую модель он посвящает международным спортивным состязаниям. И ей суждено войти в историю германского автопрома. А заодно заполнить брешь в модельном ряду "Опелей". Между малышом "Кадетом" и более солидной "двухлитровкой" ("Опелем 2,0L").
Эмблема Opel OlimpiaСказано - сделано. Инженеры, дизайнеры, тёхники, вкалывали в поте лица несколько месяцев подряд. Без выходных и проходных. Наконец, общими усилиями сварганили новинку. С цельнометаллическим кузовом понтонного типа. С усовершенствованным движком. И необычным экстерьером. Вот только с эмблемой вышла закавыка. Требовалось что-то запоминающееся. Яркое. Незабываемое. В Россельхайме долго спорили. Даже объявили конкурс на лучший символ новой малолитражки. Идею подсказал подсказал 11-летний школьник из предместья Мюнхена. В награду за находчивость он получил из рук самого фюрера ключи от одной из первых "Олимпий".
Opel OlimpiaПередок машины стал венчать ариец-дискобол, готовящийся к решающему броску. Увы, с броском случился облом. Германский дискобол на Олимпиаде безнадежно продул здоровенному негру из Аризоны. А "Олимпия" получилась не такой уже дешёвой, как рассчитывали. С виду несколько тупорылой и какой-то аляповато-приплюснутой. Да к тому же движок давал слабину, частенько бастовал на старте. Безнадежно уступая одноклассникам.
Выпускалась малолитражка толь ко в двух версиях - купе и двухдверном кабрио. Жидковато. Короче, новинка обрадовала конкурентов и разочаровала покупателей. Поэтому спецы "Adam Opel AG" срочно засели за кульманы. И всего через пару лет свет увидела принципиально новая "Олимпия". Небольшая. Юркая. Маневренная. Скоростная. Она легко разгонялась до 118 км/ч, имея явные преимущества в динамике даже перед престижными "двести тридцатыми" "Мерсами".
Внешне новая "Олимпия" очень напоминала "Кадет". Но, сохраняя все его пропорции и стилистику, была чуточку побольше.
Машина настолько понравилась народу, что её растиражировали просто в умопомрачительных количествах. За три года 112 тысяч "Олимпий"! Почти в 1,5 раза больше, чем знаменитых "Кадетов". Снискавших себе славу поистине народных автомобилей. "Олимпия", лишившись своего символа - спортсмена-неудачника, нриобрела нечто более значимое. Стала настоящим шедевром. Мечтой бюргера. Мелкого лавочника. Сельского учителя. Практикующего врача. Разорившегося кустаря. Преуспевающего коммерсанта. Самодовольного штурмовика. Функционера НСДАП. Неудачника-коммивояжера. Страхового агента. Офицера- подводника имперского флота. Чиновника III рейха. И всего за три тысячи рейхсмарок!
Кенигсберг миновали только в начале девятого. Взяли курс на Прейсиш- Эйлау. Потом - развилка и поворот на автобан в сторону Эльбинга. "Олимпия" набирала скорость. За окном мелькали однообразные пейзажи. Поля. Поля. Небольшие рощицы. И опять поля. Багровый огненный шар солнца лениво садился за линию горизонта.
- Слушай, Гер, - заерзал на сидении Зигфрид,- так чем закончилась та легенда? А то я уснул...
- Мама не дочитала. Ушла. Но я не удержался, зажег ночник... В общем, теперь я знаю всё.
- ??? Говори, Гер!
- Повешенный Иозеф уже много веков регулярно является по ночам к жителям деревни. Вид его ужасен. Лицо закутано в шарф. Шляпа низко надвинута на глаза. Вороны всё лицо ему исклевали. А в руках вилы. Те самые, которые староста в живот ему всадил.
- Ты что, прямо на ходу страшилки сочиняешь? - Зиг прыснул от смеха.
- Чтоб мне петь сопрано в Венской Капелле, если я вру, - Герхард демонстративно отвернулся к окошку.
- Призрак Йозефа, - после затянувшейся паузы наконец продолжил свой рассказ Гер, - страшный и злобный призрак, приносящий людям несчастья. В последний раз он явился в 1914 году. И на Мансфельд обрушились страшные беды...
- Эй, парни, теперь ясно, чем Вы по ночам занимаетесь, - вступил в разговор сыновей Эрнст. - Надо матери сказать, чтоб не давала вам особо расслабляться. И укладывала пораньше спать.
Колеса "Олимпии" резво отстукивали дробь на стыках бетонных плит автобана. Впереди замаячила колонна машин. Эрнст прибавил газу. Принял левее. И обогнал вереницу закрытых тентовых грузовиков с огромными прицепами. Они тянулись на запад...
Солнце скрылось за горизонтом. На поля опускался туман. По встречной полосе промчался освещенный как рождественская ёлка автобус - экспресс Эльбинг- Кёнигсберг.
Лаубингер-старший сверился по карте и на ближайшей развязке взял курс на юг.
"Олимпия", не сбавляя скорости, проскочила высокий железный мост над автобаном и устремилась по дороге, плотно обсаженной деревьями. Стрелка спидометра задрожала на отметке "семьдесят". Эрнст прибавил скорости. Справа мелькнул дорожный знак: "До Мансфельда 1,5 км". Шоссе вывело на старый каменный мост. Побежало между домами. Вокруг ни души.
После Мансфельда начался подъем. Где-то сбоку остались ложбины и заболоченные поля. Над ними стелился туман. А в гору машина ехать не хочет. Мотор задохнулся, зачихал и в конце концов заглох. "Олимпия", проехав ещё несколько метров, замерла на обочине.
Лаубингер включил стартер. Движок ни в какую заводиться не желал. Вот-вот стемнеет.
- Только этого не хватало. А нам ведь ещё полсотни километров нужно отмахать! - чертыхаясь, Эрнст выбрался из машины и открыл капот. Герхарду и Зигфриду на месте не сиделось. Они обступили отца, который принялся, ковыряться в моторе.
Неожиданно на дороге появилась повозка, запряженная парой лошадей. Возница притормозил и подсказал, где в Мансфельде найти автомеханика.
- От Гальгенберга, - и незнакомец кивнул вперед на поросшую густым лесом возвышенность, - до Мансфелвда всего 10 минут ходу.
Эрнст попросил подбросить его до мастерской.
- А вы оставайтесь здесь. Караультен машину, - строго произнес отец, обернувшись к детям.
Повозка исчезла в тумане.
- Чёрт! Это же то самое место. Гора Висельника! - воскликнул Гер, пораженный неожиданной догадкой.
- Жуткого здесь, - отозвался Зиг.
- Да не трусь, - храбрился брат, - пойдем посмотрим, пока совсем не стемнело.
И близнецы зашагали в сторону горы.
- Так ты говоришь, на этой горе считает злобный призрак, который разгуливает по ночам с вилами в руках? - допытывался Зиг.
- Похоже на то. Место проклятое. Видишь, и машина наша здесь испустила дух, - перешел на шепот Гер. - Давай поворачивать назад...
- Ты слышь? - перебил брата Зигфрид.
- ???
- Кто-то идёт по дороге, - насторожился Зиг.
Впереди опять послышался какой-то шум.
- А! А! А!
- Ты что кричишь? - Герхард тоже стал оглядываться по сторонам.
- Я видел повешенного, там - дрожащим голосом пролепетал Зиг, показывая пальцем в темноту.
Мальчишки бегом бросились к оставленной у подножия горы "Олимпии". Позади них теперь уже отчетливо раздавался гулкий стук подков о булыжник. Чьи-то тяжелые шаги - все ближе и ближе - настигали беглецов. Зиг оглянулся. О Боже! Зловещая фигура совсем рядом. Низко надвинутая на лицо шляпа. Длинный плащ. А в руках... Вилы!!!
Герхард первым добежал до машины и рванул дверцу. Зиг в темноте споткнулся и сильно ударился головой о бампер "Олимпии". Мелькнули стальные зубья вил, Зиг закрылся рукой... В тот же миг резкая боль пронзила предплечье.
- Давай, Зиг Скорее! Сюда! - Герхард рывком втащил брата в машину.
В горячке он сначала не заметил, но потом почувствовал на ладонях что-то мокрое и липкое. Кровь Зигфрида... Из оцепенения подростка вывела дергающаяся ручка. Кто-то снаружи с бешеной силой рвал на себя дверь, пытаясь открыть машину. Затем раздался жуткий удар, скрежет металла - то призрак или кем бы он ни был, взмахнув вилами, вонзил их в бок автомобиля, чтобы вскрыть "Олимпию", словно консервную банку. Близнецы забились в угол салона, с ужасом наблюдая за происходящим. Обессиленный Зигфрид потерял сознание. Герхард закрыл глаза...
- Да откройте же в самом деле. Хватит спать! Пора ехать, - раздался голос отца.
С помощью механика "Олимпию" быстро привели в чувство. Слили плохой бензин, прочистили карбюратор, и движок ожил.
До Растенбурга добрались часа через два. Там и заночевали в местном отеле. Рано утром отец отправился по своим делам. Герхард и Зигфрид проспали до одиннадцати. Когда они вышли на площадь перед отелем, то зажмурились. Яркое солнце слепило глаза. У подъезда красовалась хорошо вымытая "Олимпия". Рядом стоял отец.
- Что это такое? - Эрнст провел ладонью по свежим царапинам на краске. - Их же вчера ещё не было.
Зигфрид и Герхард переглянулись.
- Так это был не сон? - глаза братьев округлились.
Четыре глубокие царапины до самого металла прочерчивали дверцу и обрывались у передней стойки.
- Парни, вы мне что-то не договариваете...
Эту невероятную историю мне рассказали в августе 1996 года. Когда на теплоходе "Академик Вавилов" в Балтийск прибыла группа бывших жителей Пиллау. Среди них и оказались Герхард и Зигфрид Лаубингеры.
- Конец лета 1939-го - счастливая пора нашей семьи, - вспоминает Герхард, удобно расположившись на скамейке у железнодорожного вокзала. - У отца дела шли отлично. Он открыл вторую пекарню и имел чистого дохода в день - 200 рейхсмарок (в те годы среднемесячная зарплата в рейхе составляла RM100-120). Я до сих пор помню, что буханка хлеба стоила у нас 50 пфеннигов. Кроме того, отец выкупил второй дом на Вассерштрассе 2, в который расселили 13 семей. Каждая платила ему по 25 рейхсмарок в месяц. Короче, отец делал деньги на всём, чём можно. На счету нашей семьи в банке лежала астрономическая по тем временам сумма - RM60.000. А годовой доход составлял более 100.000 рейхсмарок.
Поездка на машине к Мазурским озерам, остановка в Растенбурге и жуткие события у горы Висельников - всё это произошло в ночь с 27 на 28 августа 1939 года. А через четыре дня началась война...
- Отец тогда получил отсрочку от службы в армии, - продолжает рассказ брат Герхарда Зигфрид Лаубингер, - так как снабжал Пиллау хлебом. Под его началом трудились десять хлебопеков. Мать работала бухгалтером. Первые годы войны для нас прошли довольно безбедно. Мы с братом учились в школе. Раз в месяц отец выдавал на по 50 пфеннигов каждому. И мы шли в кинотеатр под названием "Немецкий дом".
В начале 45-го, когда линия фронта вплотную приблизилась к границам Восточной Пруссии, родители приняли важное решение. И 20 января на маленьком гражданском пароходе наша мама, Герхард и я навсегда покинули родной Пиллау. Обосновались в Бремерхафене. Отец же продолжал выпекать хлеб вплоть до 20 апреля 1945 года. А, когда до штурма города оставались считанные часы, успел эвакуироваться и присоединился к нам. В небольшой деревне под Бремерхафеном отец проработал пекарем до 1954 года. В 1982 году в возрасте 86 лет умер, так и не побывав на родине.
- Так получилось, - включился в разговор Герхард, - что раздел Германии на многие годы разлучил и нас с братом. Я оказался в ГДР, жил и работал в Людвигсфельде инженером на автозаводе "ИФА". Мы выпускали очень известные в вашей стране грузовики.
- А я уехал в Дюссельдорф. Много лет отпахал простым шахтёром. А ещё говорят, что в ФРГ жизнь была слаще, чем в ГДР, - горько усмехается Зигфрид. - Всё бы ничего, пока не случилось несчастье. В шахте произошел обвал. Погибло много шахтёров. А мне... оторвало руку. Ту самую, в которую мне в кошмарном детском видении вонзил вилы призрак. С тех пор больше не работаю. Перебиваюсь на пособии. О жизни в довоенном Пиллау вспоминаю как о земном рае. В зрелые годы мне пришлось столкнуться с вещами куда более ужасными, чем те страшилки с висельником у горы Гальгенберг. Похоже, после той поездки в Мансфельда на нашу семью обрушились сплошные несчастья.
- А что стало с машиной!
- Буквально через пару недель после поездки нашу "Олимпию" мобилизовали в Вермахт. И мы её больше никогда не видели, - вводит меня в курс дела Герхард. - Но я почти уверен, что именно нашу "Олимпию", правда, в сильно потрепанном виде, я встретил потом в Польше. В городе Гдыня. Это было в 1974 году. Я её даже успел сфотографировать...
Эта 

Олимпия была сфотографирована Герхардом Лаубингером в Гдыне в 1974 году. В ней он узнал машину отца...Герхард открывает папку, протягивает мне фотографию и поясняет.
- Я заметил, что за стеклом спидометра прямо к циферблату прикручен маленький эмалированный значок с гербом Пиллау. У нас был точно такой же. И хотя "Олимпия" из Гдыни за многие десятилетия, конечно же, красилась не раз, но на сколах многослойной краски я нашел родной цвет - светлый беж.
- Более того, - продолжил Герхард после небольшой паузы, - я обратил внимание на тщательно закрашенные глубокие царапины на передней дверце...
Фантастика! Турист из ГДР случайно отыскивает в Польше машину своего отца. И это 35 лет спустя!
А может, цепь таинственных, мистических событий? Можно строить самые невероятные предположения, как "Олимпия" Лаубингеров, мобилизованная в Вермахт, всю войну отмотала по восточно-прусским дорогам. Уцелела под бомбами английской авиации. И не попала под ураганный огонь советских "катюш". И не закончила свою жизнь под гусеницами "тридцать четвёрок" с алыми звёздами на броне.
Четыре года спустя после встречи с Лаубингерами мне довелось побывать в Мансфельде. По странному стечению обстоятельств это произошло 27 августа...
В центре поселка Мансфельд (ныне 

Полевое) возвышается обелиск с каменным шаромМансфельд... Теперь эта деревушка называется Полевое. Домов - десятка полтора. Все - страшно обветшалые. Лет им по 300, не меньше. Верно, сюда и наведывался когда-то злобный призрак Йозефа Косовски... Вокруг - процветает полное разорение. И нищета. Местные жители живут тем, что выворачивают старую немецкую брусчатку на дороге и продают её по дешёвке заезжим строителям. В центре Полевого возвышается обелиск с каменным шаром наверху. Поставлен он ещё в начале прошлого века. На одной стороне - бесконечный список погибших. Среди них много детей. И даже младенцев. На обратной стороне - надпись по- немецки: "Они отдали вам всё. Свою жизнь, свою кровь. Они отдали это здесь. С мужеством святых".
Меня не покидал вопрос: о каких жертвах идёт речь? И как они погибли? Какой злой рок преследовал жителей Мансфельда? И опять вспомнил ту легенду...
...Гору Висельника я нашёл сразу. Её высота и размеры впечатляют. К вершине тянется узкая, заросшая деревьями, мощёная булыжником дорога. По описаниям нашёл и то место, где 27 августа 1939 года заглохла "Олимпия" Лаубингеров. Половину горы срыли. Теперь на её месте - огромный карьер. Говорят, песок отсюда стали вывозить ещё до войны. Во время строительства автобана Берлин-Кёнигсберг. Впрочем, вывозят его и по сей день.
Призрака горы Гальгенберг мне увидеть не пришлось...
Автор(ы): Ю. Грозмани